Москва встретила проливным дождем. Не по времени потемневшее небо обещало ночь вместо вечера, ночь, которую неизвестно еще, где придется провести. Вглядываясь во внезапно наступившие сумерки из окна автобуса, думал: куда меня несет? Недаром шедшие на Сенатскую площадь с холостыми патронами декабристы считали себя пропащими существами.

В реальности тревоги дня одними мыслями и закончились. Ментов на Щелковской оказалось кот наплакал; тетя, у которой в квартире семеро по лавкам, за десять минут до моего прихода проводила семью на дачу, так что визит мой не был катастрофой. Перед сном успел созвонится с координатором, делившим свою правозащитную жизнь между Москвой и Нижним. Узнал, что на завтрашнем митинге есть нужда в выступающих, и, конечно, записался. Перед стотысячной аудиторией, которая временами собиралась на Болотной, не приходилось выступать ни разу. Засыпая переживал: «Ой, мама...»

С утра оппозиционную символику надевать не стал, незачем привлекать внимание. Зря осторожничал: на подходе к метро, натягивая поводок, мимо меня прошла такса с белой ленточкой. Подняв глаза, увидел тот же атрибут и на юной хозяйке. Значит, обстановка спокойная.

Якиманка раскрыла объятия сотнями рвущихся на ветру флагов, безумным солнцем и радостной энергетикой толпы. Наверное, демонстрация ангелов не могла бы быть более доброжелательной . Улыбки и взаимные извинения при случайных столкновениях напоминали сцены из Букенгемского дворца, вдруг отправившегося на штурм Бастилии. Редкие цепочки ментов(зачастую женщин) в парадной форме, словно говорили : «Милости просим !».

Незабываемое чуство «Всех порвем!», испытанное еще в Нижнем на шествии 4 февраля уже не повторилось, но взамен пришла уверенность: « Нас много.Мы протестуем. Будущее за нами.»

Вначале все было привычно. И лозунги знакомые: «Путин-вор!», «...лыжи, Магадан», «Власть миллионам, а не миллионерам!».Потом обнаружились нестандартные аббревиатуры;
«Х.В.» - вместо «Христос Воскресе!» расшифровывалась «Хватит врать!» Девушка в одежде невообразимо пестрой расцветки несла транспарант «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью!».

Я даже стал записывать. Мужик, шедший рядом, и заглянувший в мой блокнот, подбросил еще вариант, в котором невозможность замочить всех несогласных в сортире рифмовалась с «харакири» для тандема. Записал и это, хотя звучало грубовато.

Нахождение в ауре свободы располагало к спонтанному общению. Люди знакомились, смеялись, болтали о том, о сем. Проскакивая между рядами, было интересно ловить впечатления : похожие на участников клоунады девчонки - защитницы «Пусси Райт» под флагом всех цветов радуги; перевозимый родственницей инвалид-колясочник, невнятно, но старательно повторяющий: «Россия будет свободной!»; молодой человек в невыносимо черном на жаре пальто. Последний при знакомстве представился: «Эндрю!». «Эндрю, так Эндрю»- подумал я , мало ли в Москве чудных имен, и похвалил его стойкость, ибо сам парился в пиджаке того же цвета. Но нестандартным одеяние Эндрю было неспроста — он оказался корреспондентом из Нью-Йорка, и на хорошем русском долго расспрашивал о протестных настроениях в Нижнем.

В общем, было не скучно. Толпа шла беззаботно, размахивая флагами, и скандируя гадости про Путина.

На повороте к мосту, ведущему на Болотную, движение вдруг застопорилось. Дорогу, доселе столь широкую, преградили цепи ОМОНа.

Толпа, спресованная теснотой, остановилась и замолкла. Менты, поначалу бурчавшие в мегафон что-то невнятное, тоже безмолвствовали. То, что нас не пускают в сторону Манежки, было объяснимо. Разрешенный маршрут движения этого не предполагал. Но какого же...нас тормозят у моста?

Толпа стояла, потом , по просьбе организаторов, садилась в знак протеста, снова вставала...Появилась версия, что Болотная забита до отказа, и нас держат тут во избежание давки. Звучало логично, но напряжение росло. В сторону ментов полетела первая пластиковая бутылка. Впрочем, все еще было тихо, и терпение людей иссякло нескоро. Я за это время успел протиснуться в сторону ментов и посмотреть в их лица. Они выглядели спокойными, лишь изредка можно было видеть кривую улыбку, в ответ на советы толпы не служить ворам. В этой тесноте - о чудо! - сумел обнаружить своих: известного блоггера, имя которого не помнил, Алексея и Таню. Узнавая в профиль или по одежде, протягивал руку и клал им на плечо. Стиснутые вокруг стоящими, они вертели головой, и, встретившись глазами, радостно кивали. Очутившись наконец рядом , успели перекинуться парой фраз, но обмен впечатлениями был недолог.

Толпа, неподвижная на нашем участке, где-то в стороне дернулась, и после нескольких качаний взад-вперед сумела прорвать оцепление. Сразу появилась возможность перемещаться в разных направлениях хотя бы на несколько шагов. И тут же со стороны ОМОНа, словно щупальца спрута, стали выбрасываться группы бойцов в черном. Внезапный налет, взмахи дубинок, захват вблизи стоящего - спрут поглотил жертву. Знакомый блоггер поднял над головой видеокамеру и снимал омоновцев.. Мы с Алексеем сделали сцепку и трамбовали налетавшие на нас людские волны, чтобы не быть затоптанными. Уже между толпой и ОМОНом образовалась порядочная промоина, люди скандировали: «Это мирный митинг! Это мирный митинг!»

Не помогало. ОМОН все шел и шел в свои непонятные атаки. «Зачем они это делают?-думал я, - на ответную реакцию при случайной стычке - непохоже, а с точки зрения разгона - бессымысленно, таким образом можно задержать только отдельных участников.» С Алексеем мы расстались, научное любопытство погнало меня на другой участок. В это время нахлынул очередной омоновский вал и, оказавшись на переднем крае, я чуть не потерял ботинок. Рядом с моей головой просвистела дубинка, но дальше не пошла - омоновец рухнул, попав в завал. Отступая, я обернулся к упавшей девчонке, и протянул ей руку. Догонять нас не стали - на девчонку менты нападали не очень.

Наступила пауза, на сей раз длительная. Появилась надежда, что все кончится мирно, митинг-то — санкционированный.

«Пусси райт» были такие забавные; барабанщик с там-тамом, плотный, загорелый, разведя согнутые колени и откинув голову назад, наяривал на русскую тему африканский мотив: «Слава России! Слава России!», бум-буру- бум- бум-бум!! В толпу вплыло уж совсем чудное явление - невесть откуда взявшийся то ли мулат, то ли креол в белом плаще, лакированных башмаках и белой широкополой шляпе. Посыпались шутки, перемещения людей, запертых в прямоугольнике набережной, стали напоминать народные гуляния.

Я отошел во второй эшелон, переводя дух. Разные мысли бродили в голове. Уже смешными казались планы выступать перед «стотысячной аудиторией». Несмотря на происходившие эпохальные события, думал и о земном, о глупом. О брюках от смокинга. Черт дернул надеть! Теперь им наверняка хана. В следующий раз возьму старые.

Ветер настроения тем временем подул в обратную сторону. Появилась официальная информация: лидеры оппозиции арестованы на Болотной. Тревога вновь легла на лица. «Будем сидеть до 7-го!» - прошелестело в толпе. С идеей провести ночь на асфальте я смирился быстро. Выгнав мысли из головы, подстелил пакет и сел на бордюрный камень. Но у полиции в отношении нас были иные планы. ОМОН, видимо, получил приказ на окончательный разгром и снова бросился в наступление. Отбив очередную атаку, демонстранты у себя в тылу выставили палатку. На фоне непрекращающихся ударов полиции, это походило на вызов мотылька, брошенный сверхзвуковому истребителю. Никогда не думал, что нападение ОМОНа на людей может выглядеть так страшно. Пожалуй, только штурм замка орками из «Властелина колец» может дать об этом отдаленное представление. Удар, хруст человеческих тел, их падение и волочение по асфальту - есть еще пара пленных. Подумалось-если вернусь домой, поздравлю уцелевших - они понюхали пороху.

Между тем, толпа отходила на новые рубежи. В ход пошло уже все, что было под рукой, но что там было? Пластиковая бутылка с давно выпитой водой, «удочка» из под флага - самое жалкое на свете оружие. Говорили потом про камни, летевшие в полицию. Может быть. Но много вы найдете камней на центральной улице? Булыжник как орудие пролетариата давно ушел в прошлое вместе с мостовой, которую из него делали. Впрочем, и голыми руками можно сотворить намало. Сбитый с полицейского черный берет, который я и сам бы не прочь забрать в качестве трофея, подхватил более расторопный сосед (не дай бог только быть арестованным с таким сувениром — забьют!). В воздухе замелькали сорванные шлемы, в реку ухнулся невесть как захваченный бронежилет.

Список утерянного ОМОНом имущества, составленный позже Следственным Комитетом, напоминал опись оставленного немцами под Сталинградом.

Из завала вытащили раненого, истекающего кровью. Откуда-то появились бинты, весьма кстати пришлась завалявшаяся в моем кармане пачка бумажных салфеток. Но не только мы несли потери. Под злорадные аплодисменты , полицейский подполковник вывел из очередной схватки подчиненного, видимо, получившего удар в горло. Тот, задыхаясь, и тряся головой, двигался походкой пьяного. Впрочем, это были последние победы. Бойня продолжалась уже три часа, толпа редела, и конец сопротивления был близок. Чтобы не быть раздавленным о парапет, я залез наверх, подхваченный дружескими руками. Там , на узкой площадке, отрезанной от сквера металлическими ограждениями, сгрудилась пресса и несколько случайных прохожих. С высоты полутора метров, помноженных на собственный рост, появилась возможность увидеть общую картину.

Мост был уже наполовину очищен от заполонивших его ранее демонстрантов. Очередь была за нами. Толщина блокировавшей со стороны моста полицейской цепи возрастала. Сквер за спиной был уже набит полицией до отказа. Справа давил ОМОН, гася еще оставшиеся очаги сопротивления. Впереди была река. Сознание услужливо и на удивление бестрепетно подсказало: «Сзади лев, впереди крокодил. Как в приключениях Мюнхаузена. В общем, если прижмут к реке - крышка!». Тем временем, последняя разрозненная группа отчаянно смелых людей сбилась в цепь, и что-то пела. Кажется - «Варяга». Через пару минут все было кончено.

Я оглянулся назад. Стоявшие в сквере менты не участвовали в драке, выглядели не свирепо, и даже смотрели сочуственно. Если уж сдаваться - то лучше этим. Не хотелось быть сдернутым за штаны с парапета. Для меня завершилось все благополучно. Выполнив грязную работу, которой, кажется сама не была рада, полиция быстро успокоилась.

Командовавший разгоном подполковник, бог знает почему, вызывавший у меня с самого начала отнюдь не враждебные чувства, без всякой злобы провозгласил в мегафон: «Граждане, проходим!», хотя и проходить было почти некому. Немногих оставшихся взяли в кольцо, и вели столь тщательно, что я подумал - под арест. Мы шли как пленные коммунары, медленно, да и куда спешить? Я снова вглядывался в лица омоновцев. Такие же, как в начале и смотрят куда-то вперед и вверх, а вовсе не на нас.Доведя до Якиманки, сопровождающие дали коридор, и махнули в сторону метро.Огромная улица была пустынна, превратившись в пешеходную.Уцелевший в ходе разгрома барабанщик шел впереди меня, выбивая из инструмента последние усталые звуки. Полицейский автобус обогнал нас. Тягостное предчуствие кольнуло сердце. И тут же в заднем зарешеченном окне мелькнула белая ленточка. Барабанщик приветствовал ее прощальной торжественной дробью.

Вертолет набитый ментами и журналистами, как символ путинской России парил в небе. Чтобы не рухнуть, он с усилием ворочал лопастями. Но количество горючего ведь не бесконечно!

P.S. Посмотрев на работу ОМОНа, я уже не оценивал как реальную возможность своими телами преградить дорогу президентскому кортежу, или реализовать лозунг «Гнилой власти -гнилые помидоры!» И на следующий день поехал на Кропоткинскую только для очистки совести. На станции кроме ментов никого не было. Не дали даже выйти из вагона — стоявший напротив открывшейся двери полицейский (высоченная гора мышц и мяса) сказал: «Выхода нет. Станция закрыта на мероприятие».Осталось только ухмыльнуться: если бы тормознули на набережной, пришлось бы возвращаться в метро и лишний раз платить. А так — сэкономил 28 рублей, спасибо Путину!